Дизайнер из Якутии сочетает в изделиях своего бренда историю народов Севера с современностью
Молодой эвенкийский дизайнер, мастер народных промыслов Якутии Михаил Андреев создает украшения, аксессуары и повседневную одежду, в которых воссозданы традиции, обычаи и культура коренных малочисленных народов Севера, но которые отвечают современным трендам.
Краски Севера и родовые орнаменты
Михаил родился и вырос в Оленьке — это один из самых холодных в зимнее время населенных пунктов в Северном полушарии. Оленекский район наделен статусом эвенкийского национального района в 2005 году — более 75% его жителей составляют эвенки.
Детство и юность Михаила прошли в оленеводческой бригаде. Каждое лето кочевал с родителями в тундре. Образы суровой и отдаленной тундры, краски и запахи Крайнего Севера, сурового быта оленеводов оставили яркие воспоминания и служат источником вдохновения молодого дизайнера.
Первые украшения из бисера в национальном стиле он сделал для себя и для своего оленя к ежегодному слету кочевников.
«Каждый год в Оленьке проводится слет оленеводов. У меня как раз не было украшения для себя и для оленя. И я решил сделать их самостоятельно. Мне стало интересно, изучил историю и значение орнаментов. Можно сказать, в те моменты впервые пропустил через себя весь этот процесс», — вспоминает он.
С детства ему были знакомы атрибуты из бытовой жизни оленеводов — седла, украшенные орнаментом из бисера, родовые орнаменты. Для северян олень — не только основное ездовое животное и источник еды, но и ценный «поставщик» материалов для одежды. Издавна зимнюю одежду шили из шкур оленя, летнюю — из выделанной оленьей кожи.
Михаил считает, что ему передался талант старшей сестры, которая виртуозно шила национальные меховые костюмы. Особенно сильно раскрылся этот талант, когда ее не стало. Тогда юноше было 15 лет. Первые шаги в искусстве плетения из бисера он проделал со школьной учительницей — Марией Николаевной Карповой.
«Много занимался дома самостоятельно. Сшил для себя национальный костюм, — рассказывает Михаил. — Дальше ходил на занятия в доме народного творчества у народного мастера Сарданы Корякиной».
В школьные годы принимал активное участие в районных, республиканских, межрегиональных, всероссийских, международных, мероприятиях и конкурсах. В 2015 году Михаил стал лауреатом III степени Всероссийского фольклорного фестиваля «Хоровод традиций» в Севастополе.
Нить поколений
После девятого класса, поступил в Якутский колледж технологии и дизайна по направлению «Конструирование, моделирование изделий из меха». В качестве выпускной квалификационной работы представил эвенкийский женский костюм «Северная красавица». За время обучения в колледже принимал активное участие в республиканских, всероссийских, международных мероприятиях и конкурсах молодых дизайнеров и художников России.
В 2019 году поступил в Арктический государственный агротехнологический университет на направление «Традиционные отрасли Севера». Выбор специальности молодой человек связывает с близостью к оленеводству. Михаил во время учебы отслужил в армии — служил в Хабаровске в Воздушно-космических силах 15-й армии особого назначения Вооруженных Сил Российской Федерации им. Г.С. Титова.
Мы разговариваем в кабинете Ассоциации эвенков Якутии в Доме народов Севера столице региона. Михаил является членом правления общественной организации. Там же находится возглавляемая Михаилом лаборатория одежды коренных малочисленных народов Республики Саха (Якутия) «Сирэктэ» — в переводе с эвенского на русский: «сухожильная нить».
Коренные малочисленные народы Севера традиционную одежду всегда шили нитью из сухожилий оленя. Организация занимается воссозданием и патентованием эталонов классической традиционной одежды эвенов, эвенков, юкагиров, долган и чукчей. К этой работе привлекают народных мастериц, этнические ассоциации, а также ученых-этнографов для научного обоснования.
Традиционный костюм может многое рассказать о народе и родовой истории. Какой образ жизни ведут эти люди, где живут, чем занимаются. Главное предназначение одежды на Севере — сохранять тепло. Но не только! Если приглядеться повнимательнее, национальные узоры расскажут целую историю не только народа, но и отдельного рода.
По словам Михаила, традиционно в одежде народов Севера преобладали белый, черный и синий цвета. Цветовая гамма зависит от места проживания. Например, у северных эвенков преобладают холодные оттенки, цвета северного сияния. У восточных и южных появляются яркие цвета – они используют все цвета радуги. При этом сама одежда делится на типы: обрядовая, бытовая и праздничная.
«В нашей родовой одежде, например, изображены солнце и олени. Это говорит о том, что нет случайных элементов в одежде народов Севера, каждая деталь имеет сокровенный смысл», — утверждает он.
Собственный бренд
Изменение жизненного уклада народов Севера привело к тому, что традиционные костюмы и одежда в целом практически исключены из повседневности. Исключение составляют национальные праздники и костюмы, которые носят представители культуры, творческих профессий.
Именно поэтому молодой дизайнер решил запустить производство современной одежды с этнической стилистикой. В 2023 году Михаил открыл собственный бренд авторских украшений MIKAND.
Сейчас под этим же брендом готовится коллекция повседневной одежды и украшений. В разработке как деловые, так и спортивные костюмы, одежда на каждый день.
«Нам хочется, чтобы в гардеробе каждого жителя Якутии и не только, появились национальные украшения, атрибуты со стилистикой народов Севера. Ведь это не просто украшения и атрибуты, а позиционируются еще как обереги-защита от злых духов. При этом каждая работа дополняет индивидуальность человека, его историю», — рассказывает Михаил.
«Когда человек носит вещи в национальном стиле, он сохраняет и передает традиции своего народа. Он становится ближе к своим истокам. И в XXI веке только стилизация может стать источником возрождения этнической моды», — считает дизайнер.
Михаил уверен, что стилизация может быть способом сохранения культуры. Над каждым изделием он работает индивидуально, стилизация на современный лад основана на кодах и символах традиционной культуры народов Севера. Например, одним из наиболее популярных символов в творчества дизайнера являются лапы гагары — священного животного для эвенков, которое символизирует семейное благополучие. При этом дизайнер тщательно относится к выбору тканей в зависимости от дизайна и эскиза.
Для полноценного развития производства требуется государственная поддержка, считает предприниматель.
«Ограничивающий фактор — малый охват рынка и необходимость сегментации по потребителям, учитывая орнаментацию различных народов Севера. Мне кажется, нужно отдельно выделить помощь — субсидии и гранты для развития модных индустрий», — считает Михаил, который планирует продвигать свой бренд и дальше изучать культуру и историю традиционной одежды народов Севера.
Отдельное направление работы – одежда для оленеводов, охотников и рыбаков. Сегодня они носят только отдельные части национальной одежды — обувь, шапку, рукавицы. Основу гардероба составляет фабричная одежда, которая не способна полностью защитить от суровых условий Севера.
«Национальную меховую одежду сложно хранить, требует особенного ухода и хранения в летнее время. И разработка теплой одежды для кочевников и работников Севера – отдельное и важное направление работы», — заключил дизайнер.
Дмитрий ИвановЦзоу Хун в Чите знают многие: на её предприятие водят журналистов, её показывают по ТВ, а продукцию разбирают с полок магазинов дочиста – проверено лично. С домохозяйкой, однажды поверившей в комплименты друзей, а теперь одной из лучших бизнес-леди Забайкалья, мы встретились в небольшой пекарне на улице Ленина.
«Это мой муж, – улыбаясь, представила она мужчину рядом. – Производство пельменей "Хао Чи" – наше общее дело. Название пельменей, кстати, пришло в начале работы как-то само собой. Очень хотелось отличаться на рынке полуфабрикатов, перебрали разные варианты, и вдруг решили: если пельмени китайские, то и "вкусно" должно на китайском – хао чи».
– Как каждый из вас приехал в Россию?
– Меня зовут Цзоу Хун, я индивидуальный предприниматель, приехала в Россию очень давно, живу и работаю в Чите. Бизнес мы создали в конце 2017 года, когда его зарегистрировали, а работать начали в 2018-м.
Мой супруг, по-русски его можно называть Максимом, тоже давно живёт здесь, мы вместе работаем, производим пельмени и варёное мясо. Муж не очень хорошо говорит на русском, поэтому отвечать на ваши вопросы буду я, но если какой-то вопрос будет адресован именно ему, я переведу.
– Чем отличаются китайские пельмени от русских?
– Свои пельмени мы делаем по традиционной китайской рецептуре, но в нашем производстве учитываем вкусы русских людей – всё это разработал наш главный технолог. Рецепты мы чуть корректировали, потому что в первые же полгода поняли, что, наверное, традиционная китайская приправа для русских покупателей сильно пахнет, и это непривычно.
Мы изменили рецептуру, и дело пошло. Производство мы корректировали 2-3 года, слушая в том числе и покупателей. Кто-то звонил и говорил: «У вас тесто толстое, хотелось бы тоньше», и мы делали. На все письма и звонки мы отвечали и отвечаем. Кто-то из обращавшихся нам говорил, что в пельменях с мясом и грибами нужно больше мяса - мы вообще поняли, что русские очень любят мясо (смеётся).
Несколько лет мы работали над улучшением качества нашей продукции, и с начала 2022 года производство стабилизировалось, разве что новые позиции в ассортименте появляются.
– Что вы производите сегодня?
– Семь видов пельменей и четыре вида мяса. Пельмени мясные, с овощами, с мясом и укропом, которые очень любят русские покупатели, с мясом и сельдереем, с мясом и грибами, мясом и капустой. Две новые позиции, появившиеся недавно, с конца 2022 года, – это пельмени с мясом, креветками и диким чесноком, а также пельмени с диким чесноком и куриными яйцами.
– Кому из вас с мужем первому пришла идея запустить производство?
– Может быть, чуть-чуть раньше такая идея появилась у меня, потому что приходившие к нам в гости друзья говорили, как вкусно готовлю пельмени. А почему бы не давать попробовать другим. Может быть, им тоже понравится? Я очень люблю делиться с другими, и мы задумались: может быть, начать делать пельмени? Муж сказал, что идея хорошая.
Начали мы с производства четырёх видов, потому что не знали, что понравится покупателям. Начали делать мясные, с капустой, с грибами и с сельдереем, потом добавили ещё три вида, которые сейчас мы вывели с производства, хотя про них покупатели спрашивают до сих пор. Это говядина с морковью, с мясом и болгарским перцем и веганские, куда входили капуста, древесные грибы шиитаке, морковь и лук. До сих пор многие просят. Наверное, их производство запустим заново, когда улучшим оборудование. Я предлагала тем, кто просил вегетарианские пельмени, купить пельмени с яйцом и чесноком, но некоторые отвечают, что вообще не едят продукты животного происхождения.
К сожалению, пока веганские пельмени просто невыгодно делать, но если будет шоковая заморозка, вернёмся к этому вопросу.
– В начале вашей работы наверняка не было такого, как сейчас оборудования. Как вы начинали работать, на чём?
– Бизнес мы начали вести с подготовкой, потому что если что-то делать, то делать нужно серьёзно. Сначала хотели производить пельмени ручной лепки и даже на упаковке место под надпись об этом оставили, но когда начали учить лепить китайские пельмени русских работников, то поняли, что это нереально. У каждого получалась своя форма (Цзоу смеётся, её муж кивает и улыбается).
Тем более, мы хотели масштабное производство, чтобы были большие партии, а это только машины. В Китае, Корее, Японии много похожих заводов по производству пельменей, и производство там автоматическое.
Когда мы начинали, для старта, для начальной стадии у нас оборудование было. Постепенно мы его обновили, сейчас процесс идёт: оформляем займы по поддержке промышленности Забайкальского края, хотим дополнить оборудование.
Спасибо покупателям, что нас приняли, что нас здесь любят, объёмы продаж увеличились, поэтому требуется развитие.
Многие люди звонят и говорят, что мы за годы существования не уронили качество нашей продукции, и мы это очень ценим, мы работаем для людей. Помню, в 2019 году мне позвонил один пожилой мужчина с женой, я даже расплакалась. Они сказали, что пельмени либо сами лепят, либо покупают только наши. Он сказал, что у нас многие предприниматели начинали хорошо, а потом роняли качество. Я пообещала, что меняться мы будем только в лучшую сторону.
– Как вообще начинался бизнес – как выстраивались взаимоотношения с властями?
– Мы на свой риск начали работать, бизнес начинался нелегко. Не в плане производства, а в сбытах. Честное слово, когда начали работать, мы ничего не думали – и не думали, что нужно выстраивать взаимоотношения с властями. Наша задача была постараться выполнить все обязательства, соответствовать требованию, выпустить хорошую продукцию. Конечно, перед началом работы мы много консультировались у знакомых, как правильно, какие документы необходимо получить. С тех пор стараемся вовремя и как положено делать всё. Очень много советов дали добрые люди, знакомые, которые мне очень помогли.
Может быть, они понимают, что в наше время заняться бизнесом нелегко, особенно для иностранцев. Мы особо не умеем себя рекламировать и с самого начала молча работали. Видимо, со временем больше и больше людей пробовали нашу продукцию, и сейчас в Чите многие знают нас, нам начали приглашать нас на разные мероприятия.
– Приходилось ли бороться с бюрократией? Если да, то в каких случаях?
– Я не помню, чтобы у нас были какие-либо проблемы с бюрократией.
– Насколько проще или тяжелее открыть такой же бизнес в Китае?
– Мы в Китае не пробовали открывать подобный бизнес, но, думаю, там самая большая сложность, наверное, - это конкуренция. Хотя там намного проще со сбытом, чем в России.
Здесь очень сложно войти в сети, с некоторыми мы ведём разговор уже два, три года, договор заключили давно, но, к сожалению, всё ещё не начали работать. Для нас это не совсем понятно, так как мы даём свою продукцию под реализацию и предусматриваем возврат товара - чего тогда бояться? Работаем уже 5 лет, наши пельмени и мясо пользуются популярностью. К тому же они новые, интересные для покупателей. Немало людей с других регионов пробовали нашу продукцию и жалеют, что у них там такого нет. Некоторые наши знакомые сами возят наши пельмени в Москву, Питер своими родными или детям во время отпуска, командировок или отправляют через кого-то.
– Доводилось ли вам пользоваться мерами государственной поддержки?
– Да, нам очень хорошо помогает министерство развития экономики Забайкальского края, фонд развития промышленности Забайкальского края, организация «Мой бизнес» в Чите.. Они давали нам кредиты, оказали помощь в получении сертификации, лабораторных исследований для новых видов продукции и в регистрации товарного знака.
– Кто у вас в бизнесе главный, кто принимает окончательные решения?
– Муж главный по производству, а я по всему остальному: бумаги, внешние взаимоотношения. На нём технология, качество, безопасность и многое другое.
– И контроль качества на вашем муже?
– Да.
– Максим, сколько вы пельменей съедаете ежедневно, чтобы это качество контролировать?
– Я остальные технологи пробуем продукцию из каждой партии.
Непростые вопросы воспитания
– Цзоу, а вы дома успеваете готовить?
– Иногда да, но если не успеваю, то ходим в бузную (буузы – национальное бурятское блюдо, которое делают из мяса и теста в форме юрты – авт.), иногда - что-то покупное или наши пельмени, которые мы производим. Но дома готовить стараемся.
Дома я делаю рис, жареные блюда китайской кухни, можем что-то из русской приготовить: борщ, щи. Наша 17-летняя дочь любит жареную и варёную картошку, она тоже готовит.
– Когда вы начинали развивать ваш бизнес, вашей дочке было лет 12, наверное. Вы её с собой брали или развивали бизнес и приходилось жертвовать общением в семье?
– Первое время да, мы её брали с собой. Она видела, как всё устроено, как мы работаем. А потом перед ОГЭ (общий государственный экзамен - авт.) я её, конечно, упустила немного, мы обе переживали во время экзамена. Но мы старались контролировать, чтобы она занималась, нанимали репетиторов. Слава богу, всё успешно сдали, перешли в десятый класс.
– Кем она хочет стать?
– С раннего детства хотела стать дизайнером одежды, а сейчас говорит, что хочет выучиться на гейм-дизайнера и заниматься играми.
– Сколько у вас сейчас человек работает в коллективе?
– Десять-двенадцать человек.
– Их хватает на существующие объёмы производства?
– Сейчас да, потому что в основном оборудование работает, люди только помогают. Но мы хотим ещё нанимать. С работниками, конечно, сложно. Технологи у нас все китайские, основной вопрос стоит по подсобным рабочим. Многие хотят работать без официального трудоустройства, потому что или хотят получать пособия, или не хотят, чтобы у них списывали кредиты. Проблемы часто возникают из-за выпивки: пройдёт какой-то праздник, и после него на 2-3 дня человек уходит.
– Как вы к этому относитесь?
– Одна женщина недавно уволилась. Я ей давала много возможностей, она мне обещала, что больше не будет так пить, но она не смогла. Нам пришлось расстаться.
– Какие у вас планы на ближайшие 2 года в вашем бизнесе: вы ходите зафиксироваться на достигнутых показателях или у вас всё ещё стадия роста?
– Объёмы у нас увеличиваются и, конечно, мы мечтаем о росте, о новом оборудовании. В плане у нас это всё есть. Мы как раз на прошлой неделе отправили первую партию нашей продукции в Бурятию и в Иркутск. Хотим, чтобы наша продукция продавалась по всей России, не только в близлежащих регионах. Сейчас ведём переговоры со «Слатой», очень надеемся, что всё получится, и в ближайшее время мы с ними начнём работать. А дальше Красноярск, Новосибирск, быть может…
– Вы смотрите только на запад?
– И на Дальний Восток тоже. Например, на Благовещенск, где тоже рассматриваем варианты. Главное, чтобы людям нравилась наша продукция. А про запад я говорю потому, что люди приезжали оттуда, пробовали наши пельмени и очень хвалили, просили поставлять уже туда: в Питер, Москву, Красноярск и Новосибирск.
– Какие проблемы в масштабировании бизнеса приходится решать?
– Сложности заключаются в том, что с крупными торговыми сетями договариваться очень трудно. Видимо, в стране очень много полуфабрикатов, все хотят занять своё место. Может быть, боятся. что нашу необычную продукцию люди будут плохо покупать.
– Как вы работали с дизайном упаковки ваших пельменей, кто его придумывал?
– И семья, и друзья, - все вместе. Я с подругой советовалась, сделать ли упаковку полностью закрытой или полупрозрачной, и подруга сказала: «Я если не видно, что внутри, то не покупаю». И так многие. Людям нужно видеть, понимать, что они покупают, и мы это учли.
Мы обращались к дизайнеру, работали с ней. Она учла наши требования, предложила варианты, потом мы их дорабатывали. Сейчас нам дали свидетельство «Сделано в Забайкалье», мы его добавим на упаковки. А так дизайн у нас за эти годы сильно не менялся, это уже узнаваемость.
Раньше были иероглифы «Хао чи», что переводится на русский язык как «Вкусно!», теперь мы их убрали, зарегистрировали свой товарный знак. Мы используем свежие и натуральные ингредиенты, например свежезамороженные тигровые креветки, свежая зелень – всё покупаем у проверенных поставщиков, каждого из которых подбираем очень внимательно.
Вообще наше дело, наше производство – это постоянное движение вперёд. Не бывает времени, чтобы мы сели и поняли, что всё, развитие достигнуто можно жить спокойнее. Наоборот, мы в нашем развитии хотим бОльшего: поставок, географии и, самое главное, больше пользы и помощи людям, которые нуждаются во вкусной еде, приготовленной с заботой.
Он зарабатывает на жизнь косторезным ремеслом и ездой на собаках, его севэны складывают руку в рокерском приветствии, он собирает кедровую шишку, планирует обзавестись фермой и покидать родной уголок тайги не собирается.
Просторная комната в ремесленном доме национального села Красный Яр в шестистах километрах от столицы Приморья, север края. 28-летний Юрий Канчуга, единственный в Приморье косторез народа удэге, мастер национальных сувениров, начинает свой день. Раскладывает инструменты, осматривает материал, сверяется с эскизами. Перед тем, как взять в руки гравер, вставляет в уши наушники – любит работать под музыку.
Фото: Глеб Ильинский
«Слушаю разное: рок, фолк, хип-хоп, попсу – всего помаленьку», – делится косторез.
Национальное село Красный Яр находится на левом берегу реки Бикин, рядом с одноименным национальным парком, который входит в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. В селе живет 550 человек. Две трети из них - удэгейцы, один из коренных малочисленных народов Дальнего Востока. Нацпарк «Бикин» образован в 2015 году, его главной задачей стало сохранение культуры и традиций коренных малочисленных народов Дальнего Востока.
«С детства нравилось рисовать, получалось хорошо. Родители, заметив мое увлечение, порекомендовали после школы идти учиться на костореза. Поехал учиться на Чукотку –в нашем селе это ремесло подзабыли. В 2015 году в нашей местности был образован национальный парк «Бикин». Специально для мастеров народных промыслов построили новый дом, у меня появилась работа», – рассказывает молодой мастер.
Юра отправился осваивать забытое ремесло на Чукотку, потому что в Приморском крае не осталось резчиков по кости и нет образования по этому профилю. Потомок коренного малочисленного народа этих мест признается: думал о том, чтобы уехать из любимого, но труднодоступного села. «Многие уезжают, потому что не хватает денег. Когда здесь образовали национальный парк, и я начал зарабатывать неплохие деньги, подумал: лучше остаться», – делится Канчуга.
Юра делает сувениры. Сначала за ними подходили местные, потом охотно стали покупать и туристы. Традиционные севэны – амулеты-защитники, покровители людей и их жилищ, защищающие от негативных сил. Женские и мужские украшения – серьги, браслеты, кольца, ожерелья, все со смыслом.
Фото: инстаграм аккаунт Юрий Канчуга
«Если вы дарите подарок с изображением солнца, то, по вере удэгейцев, вы желаете человеку счастья. Если с изображением лисы, то она добавляет хозяйке житейской изворотливости и смекалки. Тигр, по традициям моего народа, символизирует неистовую силу и невероятную грацию», – поясняет мастер.
Есть у Юрия и более трудоемкие работы. Например, череп изюбра с ветвистыми рогами, который Юра резал несколько месяцев. На черепе – национальные ажурные узоры, на рогах – изображения молодого мужчины и женщины, животных. Юра поясняет, что он изобразил древнюю удэгейскую легенду о происхождении своего народа. По поверьям этих мест, мужчины произошли от тигра, а женщины – от медведя. Мастер работает в двух техниках: рельефной, когда из цельной кости вырезается объемная фигурка или узор, и в гравировке, с помощью которой на рабочую плоскость наносится рисунок.
Фото: инстаграм аккаунт Юрий Канчуга
Молодой удэгеец говорит, что работает не только руками. Его прабабушка была шаманкой, и Юра считает, что ее дар передался и ему. «Много людей говорят, что мои севэны и обереги несут хорошие события и лечат. Как-то друг приобрел у меня подарок для девушки, надеялся на ее благосклонность. Я вложил в украшение удачу и расположение в любовных делах. У них все получилось, теперь они вместе», – рассказывает мастер.
Фото: инстаграм аккаунт Юрий Канчуга
Материал для своей работы Юрию добывают местные охотники. Рога изюбра, клыки кабана и кабарги, когти и клыки медведя – это самые крепкие части животных, заряженных на силу и жизненную мощь. Есть материал и с Чукотки – моржовый клык, китовая кость, который можно найти буквально под ногами, на побережьях.
Образы для своих работ Юра берет как у старых мастеров, так и придумывает сам. Один из таких мастеров – Владимир Леонидович Суляндзига, известный в Приморье резчик по дереву из народа удэге. Молодой резчик по кости в традиционные образы вносит дух современности: так, его севэны «говорят» с нами современными жестами: пальцы показывают жест «V» (победа), «коза» (жест рокеров), «большой палец вверх» («ОК»). В интерпретации современного представителя древнего народа его севэны говорят, что жизнь прекрасна и удивительна.
Фото: инстаграм аккаунт Юрий Канчуга
Сувениры охотно раскупают туристы, посещающие национальный парк «Бикин», а их число растет год от года. Если в первые годы работы особо охраняемую зону посещало не более полутысячи человек, то к 2020 году эта цифра увеличилась до полутора тысяч. Люди едут со всего мира – посмотреть на дикую тайгу, познакомиться с культурой народа, представителей которого уже практически не осталось.
Резьба по кости – не единственный способ заработка Юры. С прошлого года он развивает в селе ездовое собаководство – тоже национальный способ передвижения, существовавший вплоть до середины прошлого века. Удэгейцы ездили на собаках на дальние расстояния, на охоту и рыбалку, сейчас это больше развлечение для туристов, а в быту собак заменили снегоходы. Юра выиграл грант по развитию ездового спорта, закупил щенков, оборудование, односельчане помогли сделать упряжки. Освоил – опять-таки на Чукотке – профессию каюра.
Фото: инстаграм аккаунт Юрий Канчуга
«Наши предки использовали собак для передвижения не так активно, как, скажем, жители тундры, – рассказывает Юрий, – поэтому и пришлось лететь на Чукотку осваивать это дело. Но все равно собаки всегда помогали удэгейскому и нанайскому народу со стойбищ реки Бикин».
«Мне удалось устроиться в нацпарк на полторы ставки, поэтому я сейчас близок к солидным людям», – не без гордости говорит Юра.
Большая часть жителей Красного Яра – взрослое население, старики. Молодые удэгейцы получают образование в крупных городах Приморья и Хабаровского краев. Работы полно, рассказывает Юра, но желания оставаться в селе у молодежи все меньше. Но есть и те, кто, как Юра, после обучения в городе возвращаются. Друг Юры, обучившись в педуниверситете, вернулся работать в родную школу, преподает физкультуру.
Удэгейцы, чем бы ни занимались, связаны с тайгой крепкими узами – корни народа берут свое. Известный исследователь в конце 19 – начале 20 веков Дальнего Востока Владимир Арсеньев называл их «лесными людьми»: культура этого народа формировалась в тесной взаимосвязи с окружающей природой. У молодых удэ также, как и их предков, есть возможность заниматься охотой, рыбалкой, сборами дикоросов, благо дикая тайга начинается сразу за селом.
«В этом году шишка будет кедровая, будем собирать, она дорого стоит. На самом деле с приходом нацпарка молодежь только начала стягиваться обратно, домой. Можно заняться фермерством. Хочу развести штук пятьдесят кур, яйца продавать в магазин», – планирует молодой Канчуга.
Фото: инстаграм аккаунт Юрий Канчуга
Раньше Красный Яр было в буквальном смысле отрезан от большого мира. Непролазные дебри, отсутствие дорог, разливы реки Бикин… Попасть сюда можно было только паромом, и то только в теплое время года. Жители села давно привыкли жить автономно, надеясь на самих себя. После строительства трех мостов через реку в село пришла цивилизация. Сейчас в родовых охотничьих угодьях есть солнечные батареи, на ульмагах – национальных деревянных лодках удэ – теперь вместо шестов, которыми отталкивались от дна для скорости – стоят японские моторы. В селе есть интернет и мобильная связь. И новая больница. Врач – местная, удэгейка.
«Люди лечатся в больнице, но применяют и наши средства. Практикуют ханади – массаж спины выпуклой стороной ложки до кровавых синяков. Помогает от простуды и головной боли. Лечатся настойками из женьшеня, элеутерококка, манчьжурского ореха и других растений и трав. Старые удэгейцы владели иглоукалыванием», – поведал Юра.
Развлечений в селе для молодых немного, но, наверное, с богатой природой они и не нужны. Красивая полноводная река, вековые деревья, хлопоты по хозяйству на лоне Уссурийской тайги, наверное, дарят больше впечатлений, чем искусственно придуманные утехи. «Можем иногда с друзьями встретиться, выпить пива, послушать музыку, потанцевать под современные хиты, но в меру – дел полно», – торопится Юра.
О чем мечтает последний из косторезов в Приморье? «Моя сегодняшняя жизнь меня устраивает, я доволен. Через десять, двадцать лет хочу, чтобы все оставалось также. Буду работать в мастерской, ездить на собаках. Не важно, где будут жить мои дети, в Красном Яру или любой другой точке мира – лишь бы и они были счастливы».
Четыре месяца назад улан-удэнка Майя Султумова открыла магазин одежды «Гоёшуултаяа», что в переводе с бурятского означает «для модниц и модников». Это первый в Бурятии магазин, где есть самый большой ассортимент одежды с элементами национального колорита. При этом, если раньше считалось, что бурятские национальные наряды принято надевать лишь на традиционные праздники, или, к примеру, для выступлений на сцене, то сейчас предприниматель создала уникальную коллекцию одежды под личным брендом, которую можно носить каждый день – как на работу или учебу, так и для отдыха в дорогом ресторане.
Всё сама — это про Майю Султумову. Придумать образ — сама, сшить — сама, дизайн и ремонт помещения бутика — тоже сама. В магазине, как и в одежде, всё продумано до мелочей. При входе взгляд сразу выхватывает белый электрокамин, уютные мягкие кресла. Пол выложен плиткой, узор которой отсылает к волнам Байкала, на стенах — картины бурятских художников. В соседнем помещении есть даже мини-кухня для того, чтобы приготовить чай и перекус для посетителей. И все эта роскошь — в необычном для магазинов одежды месте — на автовокзале Улан-Удэ.
— Мы целенаправленно открыли магазин здесь, сюда со всех бурятских районов приезжают сельчане и уезжают отсюда же. Всю эту обстановку, красоту делали для всех жителей республики. Чтобы люди сюда заходили и видели, прикасались, чувствовали красоту. Мы встречаем посетителей бурятскими приветствиями, прощаемся также – это наше внутреннее правило. Когда люди заходят, мы приглашаем присесть, отдохнуть. Наливаем гостям чай, угощаем. Здесь они ощущают, что никуда торопиться не надо, а можно насладиться моментом. Отдохнуть, примерить самые разные наряды, пофотографироваться. Я не делю покупателей на городских и сельских, богатых и бедных. Хочется, чтобы каждая девушка или женщина могла позволить себе купить любую вещь в нашем магазине, — говорит Майя Султумова.
Качественной, недорогой одежды ей и самой много лет не хватало в Улан-Удэ. Поход по магазинам за новыми нарядами оборачивался скорее расстройством, чем удовольствием.
— Особенно после эпидемии короновируса пришло осознание, что в магазинах стали продавать одежду либо неоправданно дорогую, либо из материалов очень плохого качества. Сначала я владельцам ателье предлагала: почему бы вам не открыть при ателье свой магазин, чтобы там продавать сшитые вами наряды? Ведь очевидно же, что дефицит хорошей одежды в Бурятии налицо. Никто не захотел. Многие ателье, наоборот, стали закрываться, став неликвидными, ведь индивидуальный пошив стоит дорого. Тогда я решила — а почему я сама не могу это сделать? Пошла и купила себе машинки, огромные столы, помещение у меня уже было тогда, так появился мой швейный цех, в котором я работала поначалу одна. Соответственно потом понадобился магазин, чтобы реализовать свою продукцию, — рассказывает владелица модного бутика.
Качественные ткани бизнесмен покупала на заказ, ткани, пуговицы, фурнитуру искала в других регионах.
Не быть как все
За плечами у Майи Султумовой обучение по специальности «портной верхней одежды» в лицее, затем экономический факультет в вузе. А еще порядка 30 лет предпринимательского опыта. Начинала она с киосков, павильонов, потом 20 лет владела популярным в городе кафе. По ее словам, она ни на минуту не сомневалась, что в том, что и этот новый бизнес у неё тоже получится. Тем более что тяга ко всему прекрасному и к красивым нарядам у неё была с самого детства. Ей удавалось заметно выделяться из толпы даже, когда она училась в советской школе, когда была вынуждена одеваться, как все: коричневое платье, воротничок и белый фартук.
— Я из многодетной семьи, нас было четверо детей, я старшая. Родители работали на заводе. Мы жили небогато. Но папа с мамой у меня всегда были очень красивыми. Папа был похож на артиста, носил стильные шляпы, на него оглядывались прохожие. Мама тоже обожала красивые причёски, носила модную обувь и платья. Видимо, глядя на них, я тоже всегда тянулась к красивому. Не могла одеваться в серое или черное. Какие-то элементы одежды должны были быть всегда, чтобы выделяться. Перешивала мамину одежду для себя. Переделала и школьный наряд. Сделала себе большой красивый воротничок, лямки от фартука отрезала и перешила, получилось красиво, модно, не как у всех, — вспоминает Майя.
И сегодня для создания коллекции под личным брендом ««Гоёшуултаяа» дизайнер-швея использовала как цвета яркие, так и нежные пастельные оттенки. Никакой серости. Но главное отличия коллекции мастерицы – национальные мотивы и смешение стилей.
— Смешение стилей я тоже приветствую. Так, например, у меня в коллекции есть спортивная одежда, которую я называю «спорт-шик». С виду это обычный спортивный костюм, но национальные элементы делают его особенно стильным, нарядным, хотя он по-прежнему остается повседневной одеждой. В таком костюме можно как сходить в спортзал, так и отдохнуть с друзьями в кафе.
Если раньше наряды с бурятским орнаментом носили только бабушки из глубинки, или артисты для выступлений, то сейчас, в том числе благодаря Майе Султумовой, появляется новая повседневная одежда с буддийскими узорами и бурятской символикой. Покупать вещи, подчеркивающие национальную идентичность, становится популярным в Бурятии явлением.
— В целом, мы шьем самые разные наряды для всех возрастов: мужские и женские спортивные костюмы, брючные костюмы, платья, футболки, куртки, сумки и т.д. Есть даже конверты для выписки из роддома. В одежде много буддийских узоров. Буддизм — часть Бурятии, и мне это близко. Ткани наши — торгон (монгольский шелк. — прим. ред.), тесьма, пуговицы расписные. Мы сейчас должны возрождать свою культуру, чтобы она не исчезла. Поэтому мне важен национальный колорит в одежде. Мне кажется, сейчас идёт возрождение национального самосознания, — уверена Майя Султумова. — Если раньше для молодежи было почему-то стыдно говорить на бурятском, то теперь многие наоборот стремятся к этому, записываются на курсы бурятского языка. Надо сохранять культуру. Кто если не мы? Если я хоть на какую-то частичку буду причастна к этому возрождению, то для меня это дороже всех денег!
Особенно ценным для предпринимателя стало появление новой тенденции — вслед за юными девушками в ее магазин потянулись и парни, которые тоже хотят носить одежду с национальными узорами.
— Молодёжь любит нашу одежду. В том числе покупают не только буряты, но и русские. Когда я вижу покупателей-парней, которые ищут себе что-то этническое, но не могут найти то, что им нравится, то у меня к ним особое отношение. Я знаю, что женщины могут надеть любой наряд в любом месте, а то, что ко мне потянулась молодежь и парни — для меня это особенно ценно. Если они не могут подобрать для себя подходящий наряд, мы предлагаем им пошив изделия на их вкус, — поясняет Майя Султумова.
Как выяснилось за четыре месяца работы, расположить магазин на автовокзале, оказалось правильной идеей. Сюда стекаются не только жители районов Бурятии, но и иногородние туристы, которые хотят уехать на Байкал или посетить другие достопримечательности республики.
— Покупают у меня одежду приезжие из Москвы, Иркутска, Сочи, Новосибирска, Екатеринбурга и других городов. Летом мы ожидаем большое число приезжих. Готовим к продаже не только одежду, но и сувениры, — делится модельер.
Возможно уже скоро аналогичный магазин откроетя в Иркутске. Жители города по соседству весьма заинтересовались новинкой и тоже хотят одеваться в «Гоёшуултаяа».
Молодой эвенкийский дизайнер, мастер народных промыслов Якутии Михаил Андреев создает украшения, аксессуары и повседневную одежду, в которых воссозданы традиции, обычаи и культура коренных малочисленных народов Севера, но которые отвечают современным трендам.
Краски Севера и родовые орнаменты
Михаил родился и вырос в Оленьке — это один из самых холодных в зимнее время населенных пунктов в Северном полушарии. Оленекский район наделен статусом эвенкийского национального района в 2005 году — более 75% его жителей составляют эвенки.
Детство и юность Михаила прошли в оленеводческой бригаде. Каждое лето кочевал с родителями в тундре. Образы суровой и отдаленной тундры, краски и запахи Крайнего Севера, сурового быта оленеводов оставили яркие воспоминания и служат источником вдохновения молодого дизайнера.
Первые украшения из бисера в национальном стиле он сделал для себя и для своего оленя к ежегодному слету кочевников.
«Каждый год в Оленьке проводится слет оленеводов. У меня как раз не было украшения для себя и для оленя. И я решил сделать их самостоятельно. Мне стало интересно, изучил историю и значение орнаментов. Можно сказать, в те моменты впервые пропустил через себя весь этот процесс», — вспоминает он.
С детства ему были знакомы атрибуты из бытовой жизни оленеводов — седла, украшенные орнаментом из бисера, родовые орнаменты. Для северян олень — не только основное ездовое животное и источник еды, но и ценный «поставщик» материалов для одежды. Издавна зимнюю одежду шили из шкур оленя, летнюю — из выделанной оленьей кожи.
Михаил считает, что ему передался талант старшей сестры, которая виртуозно шила национальные меховые костюмы. Особенно сильно раскрылся этот талант, когда ее не стало. Тогда юноше было 15 лет. Первые шаги в искусстве плетения из бисера он проделал со школьной учительницей — Марией Николаевной Карповой.
«Много занимался дома самостоятельно. Сшил для себя национальный костюм, — рассказывает Михаил. — Дальше ходил на занятия в доме народного творчества у народного мастера Сарданы Корякиной».
В школьные годы принимал активное участие в районных, республиканских, межрегиональных, всероссийских, международных, мероприятиях и конкурсах. В 2015 году Михаил стал лауреатом III степени Всероссийского фольклорного фестиваля «Хоровод традиций» в Севастополе.
Нить поколений
После девятого класса, поступил в Якутский колледж технологии и дизайна по направлению «Конструирование, моделирование изделий из меха». В качестве выпускной квалификационной работы представил эвенкийский женский костюм «Северная красавица». За время обучения в колледже принимал активное участие в республиканских, всероссийских, международных мероприятиях и конкурсах молодых дизайнеров и художников России.
В 2019 году поступил в Арктический государственный агротехнологический университет на направление «Традиционные отрасли Севера». Выбор специальности молодой человек связывает с близостью к оленеводству. Михаил во время учебы отслужил в армии — служил в Хабаровске в Воздушно-космических силах 15-й армии особого назначения Вооруженных Сил Российской Федерации им. Г.С. Титова.
Мы разговариваем в кабинете Ассоциации эвенков Якутии в Доме народов Севера столице региона. Михаил является членом правления общественной организации. Там же находится возглавляемая Михаилом лаборатория одежды коренных малочисленных народов Республики Саха (Якутия) «Сирэктэ» — в переводе с эвенского на русский: «сухожильная нить».
Коренные малочисленные народы Севера традиционную одежду всегда шили нитью из сухожилий оленя. Организация занимается воссозданием и патентованием эталонов классической традиционной одежды эвенов, эвенков, юкагиров, долган и чукчей. К этой работе привлекают народных мастериц, этнические ассоциации, а также ученых-этнографов для научного обоснования.
Традиционный костюм может многое рассказать о народе и родовой истории. Какой образ жизни ведут эти люди, где живут, чем занимаются. Главное предназначение одежды на Севере — сохранять тепло. Но не только! Если приглядеться повнимательнее, национальные узоры расскажут целую историю не только народа, но и отдельного рода.
По словам Михаила, традиционно в одежде народов Севера преобладали белый, черный и синий цвета. Цветовая гамма зависит от места проживания. Например, у северных эвенков преобладают холодные оттенки, цвета северного сияния. У восточных и южных появляются яркие цвета – они используют все цвета радуги. При этом сама одежда делится на типы: обрядовая, бытовая и праздничная.
«В нашей родовой одежде, например, изображены солнце и олени. Это говорит о том, что нет случайных элементов в одежде народов Севера, каждая деталь имеет сокровенный смысл», — утверждает он.
Собственный бренд
Изменение жизненного уклада народов Севера привело к тому, что традиционные костюмы и одежда в целом практически исключены из повседневности. Исключение составляют национальные праздники и костюмы, которые носят представители культуры, творческих профессий.
Именно поэтому молодой дизайнер решил запустить производство современной одежды с этнической стилистикой. В 2023 году Михаил открыл собственный бренд авторских украшений MIKAND.
Сейчас под этим же брендом готовится коллекция повседневной одежды и украшений. В разработке как деловые, так и спортивные костюмы, одежда на каждый день.
«Нам хочется, чтобы в гардеробе каждого жителя Якутии и не только, появились национальные украшения, атрибуты со стилистикой народов Севера. Ведь это не просто украшения и атрибуты, а позиционируются еще как обереги-защита от злых духов. При этом каждая работа дополняет индивидуальность человека, его историю», — рассказывает Михаил.
«Когда человек носит вещи в национальном стиле, он сохраняет и передает традиции своего народа. Он становится ближе к своим истокам. И в XXI веке только стилизация может стать источником возрождения этнической моды», — считает дизайнер.
Михаил уверен, что стилизация может быть способом сохранения культуры. Над каждым изделием он работает индивидуально, стилизация на современный лад основана на кодах и символах традиционной культуры народов Севера. Например, одним из наиболее популярных символов в творчества дизайнера являются лапы гагары — священного животного для эвенков, которое символизирует семейное благополучие. При этом дизайнер тщательно относится к выбору тканей в зависимости от дизайна и эскиза.
Для полноценного развития производства требуется государственная поддержка, считает предприниматель.
«Ограничивающий фактор — малый охват рынка и необходимость сегментации по потребителям, учитывая орнаментацию различных народов Севера. Мне кажется, нужно отдельно выделить помощь — субсидии и гранты для развития модных индустрий», — считает Михаил, который планирует продвигать свой бренд и дальше изучать культуру и историю традиционной одежды народов Севера.
Отдельное направление работы – одежда для оленеводов, охотников и рыбаков. Сегодня они носят только отдельные части национальной одежды — обувь, шапку, рукавицы. Основу гардероба составляет фабричная одежда, которая не способна полностью защитить от суровых условий Севера.
«Национальную меховую одежду сложно хранить, требует особенного ухода и хранения в летнее время. И разработка теплой одежды для кочевников и работников Севера – отдельное и важное направление работы», — заключил дизайнер.
Сергей – известный на Камчатке предприниматель, родился в 1971 году, имеет два художественных образования: начальное – детская художественная школа в Петропавловске-Камчатском (в которой с 1994 по 2000 годы преподавал резьбу по дереву, рисунок и живопись) и Ленинградское художественное реставрационное училище № 61 (в 1990 году получил диплом столяра-краснодеревщика и резчика по дереву). Женат, взрослый сын.
В 1999 году Сергей Усенко основал художественную студию «Made in Kamchatka 100%», в которой производит деревянные сувениры. Второе направление работы студии – разработка и печать на футболках, свитшотах и кружках дерзких и ироничных принтов собственного авторства — все на камчатскую тематику.
— Сергей, помимо популярного «лосося под рюмочки», что еще вы производите и какие используете материалы?
— В работе использую массив дуба, бука, лиственницы, ясеня, иногда сосну и кедр – в основном, материал привозной. Для пропитки деревянных блюд для подачи и разделочных досок идет специальное масло производства Германии, после обработки которым можно не бояться контакта с пищей, туда можно смело положить, например, жирную рыбную нарезку, икру, шашлык. Такие изделия служат много лет, не теряя своего внешнего вида и качеств. Создаю ключницы, вешалки, подносы, кружки, а также указатели населенных пунктов, информационные доски и многое другое. Основные наши камчатские три кита – это рыба, медведи и вулканы. Все это отражается напрямую в моих работах. С деревом я работаю плотно больше 20 лет, я с ним на «ты».
— Долго ли пришлось раскручивать свой бренд?
— У меня все пошло весело и сразу. Дело в том, что я на протяжении 14 лет занимался 3D моделированием и дизайном интерьеров: коттеджи, ночные клубы, рестораны и прочее. Были проекты не только камчатские, по России я тоже дистанционно работал. Поэтому у меня накопилось большое количество клиентов в этой сфере, и они восприняли мои начинания на ура. Если бы с чистого листа начинал работать — это тяжело. Но у меня была своя база, которая, в свою очередь, изначально появилась благодаря сарафанному радио. Потом уже я продвигал работы в соцсетях и мессенджерах.
— У вас есть логотип: отпечаток медвежьей лапы, тоже довольно узнаваемый уже...
— Не столько логотип, сколько эмблема, значок. Там по кругу написано «Мade in Kamchatka 100%». Придумал, так и представляюсь. И так он у меня удачно вышел, что многим нравится, даже туристы просят с этой эмблемой сделать доску или блюдо. Так уж получилось, что он всем пришелся по вкусу. Он и на футболках есть тоже.
— Расскажите о принтах на одежде, это тоже эксклюзивные разработки?
— И свои разрабатываю, и под заказ тоже. Все шрифты и рисунки придумываю сам. Мне нравится, когда принт несет какую-то информацию, свою идеологию. Тут для меня главная идея такая: Камчатка — моя территория, не технологичная, дикая. Мне нравится именно дикость в природе. У нас с этим просто — сел на машину, выехал за город и практически сразу оказался в нетронутых местах, это очень круто. Вот, например, очень популярный принт: медвежья лапа или пасть и надпись: «Все, что тебя не убивает – делает тебя сильнее. За исключением медведей. Медведи убьют тебя». Суровая Камчатка — край суровых людей!
— Кто ваши клиенты и есть ли сезонная зависимость по продажам?
— Клиенты — это приезжающие гости и местные, конечно, тоже. Заказы отправляю по всему Дальнему Востоку и по всей России. Зимой продажи идут не очень активно, в это время я делаю наработки на лето под туристический сезон. Тогда уходит все, что наработано. Основной заработок у меня за счет принтов, а все, что связано с деревом – хобби-приработок. Это штучный товар, над каждым я работаю очень тщательно, на поток не ставлю. Работаю один. Как у всех, наверное, в мире, у меня был сложный двухгодичный период с 2020 года. Но вот с прошлого сезона все начало налаживаться, но пока продажи идут слабее, чем до пандемии.
— Вы много путешествуете по Камчатке, идеи для своих работ находите в природе?
— Я много путешествовал и продолжаю: и на снегоходах, и на джипах… объездил всю Камчатку. Да, какие-то моменты природа подсказывает. Вот даже рыбину возьмешь, покрутишь в руках — и какие-то моменты приходят. В моих работах можно узнать и гольца, и хариуса, и камбалу, и чавычу. Но слишком детализировать сложно, в основном, это просто образы.
— Есть планы на развитие бизнеса?
— Планов много, но надо смотреть на покупательскую способность туристов. Мое внутреннее кредо – делать качественно и чтоб людям нравилось. Пусть не так много, но ты остаешься востребованным.
Четыре месяца назад улан-удэнка Майя Султумова открыла магазин одежды «Гоёшуултаяа», что в переводе с бурятского означает «для модниц и модников». Это первый в Бурятии магазин, где есть самый большой ассортимент одежды с элементами национального колорита. При этом, если раньше считалось, что бурятские национальные наряды принято надевать лишь на традиционные праздники, или, к примеру, для выступлений на сцене, то сейчас предприниматель создала уникальную коллекцию одежды под личным брендом, которую можно носить каждый день – как на работу или учебу, так и для отдыха в дорогом ресторане.
Всё сама — это про Майю Султумову. Придумать образ — сама, сшить — сама, дизайн и ремонт помещения бутика — тоже сама. В магазине, как и в одежде, всё продумано до мелочей. При входе взгляд сразу выхватывает белый электрокамин, уютные мягкие кресла. Пол выложен плиткой, узор которой отсылает к волнам Байкала, на стенах — картины бурятских художников. В соседнем помещении есть даже мини-кухня для того, чтобы приготовить чай и перекус для посетителей. И все эта роскошь — в необычном для магазинов одежды месте — на автовокзале Улан-Удэ.
— Мы целенаправленно открыли магазин здесь, сюда со всех бурятских районов приезжают сельчане и уезжают отсюда же. Всю эту обстановку, красоту делали для всех жителей республики. Чтобы люди сюда заходили и видели, прикасались, чувствовали красоту. Мы встречаем посетителей бурятскими приветствиями, прощаемся также – это наше внутреннее правило. Когда люди заходят, мы приглашаем присесть, отдохнуть. Наливаем гостям чай, угощаем. Здесь они ощущают, что никуда торопиться не надо, а можно насладиться моментом. Отдохнуть, примерить самые разные наряды, пофотографироваться. Я не делю покупателей на городских и сельских, богатых и бедных. Хочется, чтобы каждая девушка или женщина могла позволить себе купить любую вещь в нашем магазине, — говорит Майя Султумова.
Качественной, недорогой одежды ей и самой много лет не хватало в Улан-Удэ. Поход по магазинам за новыми нарядами оборачивался скорее расстройством, чем удовольствием.
— Особенно после эпидемии короновируса пришло осознание, что в магазинах стали продавать одежду либо неоправданно дорогую, либо из материалов очень плохого качества. Сначала я владельцам ателье предлагала: почему бы вам не открыть при ателье свой магазин, чтобы там продавать сшитые вами наряды? Ведь очевидно же, что дефицит хорошей одежды в Бурятии налицо. Никто не захотел. Многие ателье, наоборот, стали закрываться, став неликвидными, ведь индивидуальный пошив стоит дорого. Тогда я решила — а почему я сама не могу это сделать? Пошла и купила себе машинки, огромные столы, помещение у меня уже было тогда, так появился мой швейный цех, в котором я работала поначалу одна. Соответственно потом понадобился магазин, чтобы реализовать свою продукцию, — рассказывает владелица модного бутика.
Качественные ткани бизнесмен покупала на заказ, ткани, пуговицы, фурнитуру искала в других регионах.
Не быть как все
За плечами у Майи Султумовой обучение по специальности «портной верхней одежды» в лицее, затем экономический факультет в вузе. А еще порядка 30 лет предпринимательского опыта. Начинала она с киосков, павильонов, потом 20 лет владела популярным в городе кафе. По ее словам, она ни на минуту не сомневалась, что в том, что и этот новый бизнес у неё тоже получится. Тем более что тяга ко всему прекрасному и к красивым нарядам у неё была с самого детства. Ей удавалось заметно выделяться из толпы даже, когда она училась в советской школе, когда была вынуждена одеваться, как все: коричневое платье, воротничок и белый фартук.
— Я из многодетной семьи, нас было четверо детей, я старшая. Родители работали на заводе. Мы жили небогато. Но папа с мамой у меня всегда были очень красивыми. Папа был похож на артиста, носил стильные шляпы, на него оглядывались прохожие. Мама тоже обожала красивые причёски, носила модную обувь и платья. Видимо, глядя на них, я тоже всегда тянулась к красивому. Не могла одеваться в серое или черное. Какие-то элементы одежды должны были быть всегда, чтобы выделяться. Перешивала мамину одежду для себя. Переделала и школьный наряд. Сделала себе большой красивый воротничок, лямки от фартука отрезала и перешила, получилось красиво, модно, не как у всех, — вспоминает Майя.
И сегодня для создания коллекции под личным брендом ««Гоёшуултаяа» дизайнер-швея использовала как цвета яркие, так и нежные пастельные оттенки. Никакой серости. Но главное отличия коллекции мастерицы – национальные мотивы и смешение стилей.
— Смешение стилей я тоже приветствую. Так, например, у меня в коллекции есть спортивная одежда, которую я называю «спорт-шик». С виду это обычный спортивный костюм, но национальные элементы делают его особенно стильным, нарядным, хотя он по-прежнему остается повседневной одеждой. В таком костюме можно как сходить в спортзал, так и отдохнуть с друзьями в кафе.
Если раньше наряды с бурятским орнаментом носили только бабушки из глубинки, или артисты для выступлений, то сейчас, в том числе благодаря Майе Султумовой, появляется новая повседневная одежда с буддийскими узорами и бурятской символикой. Покупать вещи, подчеркивающие национальную идентичность, становится популярным в Бурятии явлением.
— В целом, мы шьем самые разные наряды для всех возрастов: мужские и женские спортивные костюмы, брючные костюмы, платья, футболки, куртки, сумки и т.д. Есть даже конверты для выписки из роддома. В одежде много буддийских узоров. Буддизм — часть Бурятии, и мне это близко. Ткани наши — торгон (монгольский шелк. — прим. ред.), тесьма, пуговицы расписные. Мы сейчас должны возрождать свою культуру, чтобы она не исчезла. Поэтому мне важен национальный колорит в одежде. Мне кажется, сейчас идёт возрождение национального самосознания, — уверена Майя Султумова. — Если раньше для молодежи было почему-то стыдно говорить на бурятском, то теперь многие наоборот стремятся к этому, записываются на курсы бурятского языка. Надо сохранять культуру. Кто если не мы? Если я хоть на какую-то частичку буду причастна к этому возрождению, то для меня это дороже всех денег!
Особенно ценным для предпринимателя стало появление новой тенденции — вслед за юными девушками в ее магазин потянулись и парни, которые тоже хотят носить одежду с национальными узорами.
— Молодёжь любит нашу одежду. В том числе покупают не только буряты, но и русские. Когда я вижу покупателей-парней, которые ищут себе что-то этническое, но не могут найти то, что им нравится, то у меня к ним особое отношение. Я знаю, что женщины могут надеть любой наряд в любом месте, а то, что ко мне потянулась молодежь и парни — для меня это особенно ценно. Если они не могут подобрать для себя подходящий наряд, мы предлагаем им пошив изделия на их вкус, — поясняет Майя Султумова.
Как выяснилось за четыре месяца работы, расположить магазин на автовокзале, оказалось правильной идеей. Сюда стекаются не только жители районов Бурятии, но и иногородние туристы, которые хотят уехать на Байкал или посетить другие достопримечательности республики.
— Покупают у меня одежду приезжие из Москвы, Иркутска, Сочи, Новосибирска, Екатеринбурга и других городов. Летом мы ожидаем большое число приезжих. Готовим к продаже не только одежду, но и сувениры, — делится модельер.
Возможно уже скоро аналогичный магазин откроетя в Иркутске. Жители города по соседству весьма заинтересовались новинкой и тоже хотят одеваться в «Гоёшуултаяа».